Чудес не бывает: если вы отказываетесь от валюты, которая затем сильно дорожает, то оказываетесь в минусе, причем сильно, говорит экономист Игорь Николаев.
Российский Центральный банк на этой неделе обнародовал информацию о том, в каких валютах ведется расчет в торговле России с Турцией с разбивкой по экспорту и импорту. Цифры, которые обнаружил РБК, весьма показательны. Прежде чем привести их, заметим, что до этого ЦБ открыто публиковал подобные данные только по торговле РФ с Евросоюзом, Китаем, Индией и ближайшими партнерами Москвы по ЕАЭС — Белоруссией, Казахстаном, Арменией и Киргизией.
Почему ЦБ до сих пор секретничал насчет торговли с Турцией не очень понятно, поскольку после инцидента со сбитым Су-24 уже несколько лет отношения между двумя странами самые что ни на есть партнерские. Достаточно сказать, что, согласно данным Росстата за первое полугодие 2019, Турция находится на шестом месте (11,8 млрд в долларовом эквиваленте взаимного товарооборота) среди ведущих торговых партнеров России из числа стран «дальнего зарубежья», пропуская вперед только Китай (50 млрд), Нидерланды (25,9 млрд), Германию (25,1 млрд), США (13,1 млрд) и Южную Корею (12,7 млрд).
Заметим, что в первом полугодии 2018 года Турция была в этом списке на четвертом месте с 13,2 млрд, то есть налицо спад во взаимной торговле двух государств. Однако в данном случае интересно посмотреть не только объемы торговли России с зарубежными странами, но и как продвигается, провозглашенный российским руководством курс на дедолларизацию в международной торговле.
Рассекреченные данные по торговле с Турцией показывают, что основная валюта, которую Россия получает по экспорту за поставленные этой стране товары, все тот же доллар. За первое полугодие 2019 года 83,1% всех поставленных Турции российских товаров оплачивались долларами и лишь 11,7% — рублями. Еще 5% оплачивались в евро. А вот турецкий импорт в Россию более дифференцирован в валютном выражении. Только около 40% турецких товаров и услуг оплачено в долларах. В рублях — около 33%, в евро — около 26%.
Правда, с таким основным внешнеэкономическим партнером Москвы, как Пекин, товарооборот гораздо более дифференцирован. Например, в первом полугодии 2019 в долларах были оплачены российские экспортные поставки в Китай только на 38,8%, в евро — на 46,4%, в рублях — на 8,5%. Как видим, китайские партнеры во взаимных расчетах переходят на российский рубль менее активно, чем турки.
Тем не менее, определенная динамика в том, что называется дедолларизацией (во всяком случае, в торговле России с ее внешними партнерами) все же наблюдается. О том, насколько эта политика эффективна, и за счет кого она проводится, обозреватель «Росбалта» поговорил с директором Института стратегического анализа Игорем Николаевым.
— Насколько, на ваш взгляд, оказались успешными попытки российского политического руководства проводить политику дедолларизации во внешней торговле?
— Эта политика идет, и если оценивать ее по этому критерию, то она успешная.
— Насколько серьезны ее масштабы?
— То, что она происходит, демонстрируют и данные по торговле России с той же Турцией. Если говорить о ее масштабах в целом, то это видно на изменении структуры международных резервов Банка России, которые очень показательны. Так, на 31 марта 2018 года доля доллара составляла 43,7%. А на аналогичную дату 2019 года эта доля уменьшилась почти в два раза и сейчас составляет 23,6%. Доля евро наоборот резко увеличилась. Точно так же резко возросла и доля китайского юаня — с 5% до 14,2%. Так что процесс идет.
Другое дело, что мы теряем в стоимостном выражении. Мы поменяли структуру своих международных ресурсов, а с весны 2019 года доллар резко окреп. Соответственно, по отношению к доллару просел евро и тем более сильно просел юань.
Чудес не бывает. Если вы ушли из валюты, которая затем сильно подорожала, а вложились в валюты, которые сильно подешевели — вы теряете и много. Недавно я провел некоторые подсчеты на эту тему. Так вот, вообще-то получается фантастическая сумма. За полтора года мы потеряли на этом 16 млрд в долларовом эквиваленте.
— То есть, получается, что только для того, чтобы сунуть вилы в бок Америке, мы теряем такие огромные суммы?
— Ну, тут же всегда могут сказать, что, дескать, есть же геополитические риски — расчеты в долларах проводятся через корреспондентские счета в американских банках! Мол, не хотите же вы, чтобы с нами поступили, как с Ираном и вообще все заблокировали? Доля правды в таких рассуждениях, конечно, есть. И если мы так уменьшили долю доллара в своих международных резервах, то эти риски снижаются.
Другое дело, что геополитические риски надо пытаться минимизировать политическими методами, а не с помощью сильной переструктуризации международных резервов России. Эта дедолларизация обходится нам очень дорого.
— На это могут возразить, что завтра, дескать, наоборот курсы евро и юаня могут вырасти.
— А вот это никому не известно — вырастут они или нет. Но точно видно, что пока мы имеем убытки, причем достаточно серьезные. Это цена за то, что таким образом мы снижаем эти геополитические риски для российской экономики. Можно сейчас все попытаться сделать что-то свое. В том числе и аналог международной системы передачи финансовой информации SWIFT. Но адекватна ли цена? На мой взгляд, нет.
— Насколько я понимаю, это похоже на то, что происходит у нас и с импортозамещением сельскохозяйственной продукции…
— Конечно. Платят за все эти антисанкции наши люди. Особенно на первом этапе, когда это вылилось в скачок цен и жители России заплатили за продовольствие дополнительно многие миллиарды рублей. При том, что качество его упало — мы вынуждены употреблять за большие деньги второсортную продукцию.
