Техногенные аварии, застой в науке и бредовые приказы власть предержащих — звенья одной цепи.
Аэробус, на борту которого были 234 человека, аварийно сел в Подмосковье на кукурузное поле. Причина аварии — помоечные чайки, которые попали в двигатель самолета. В XXI веке, когда возможности человека благодаря научному прогрессу выросли беспредельно, такое объяснение выглядит унизительно для нашего интеллекта.
Так же дико звучало бы объяснение, что, например, марсианская ракета не вышла на орбиту из-за того, что крысы перегрызли под землей кабель. Или высокоскоростной поезд сошел с рельсов из-за того, что заяц перебежал дорогу. Впрочем, аналогии неуместны. На близкий при Королёве Марс потерявшая амбиции Россия давно не замахивается, а высокоскоростные магистрали, о которых долго и запальчиво говорили на высоких совещаниях, мы просто не потянули из-за технологического отставания.
Совсем недавно, в мае, за чистую монету была принята версия катастрофы в Шереметьево из-за попадания молнии в новейший самолет SuperJet-100, хотя это в авиации уже 60 лет не является проблемой. Прибавьте пожары, наводнения и прочие разгулы стихии, которая неизменно преподносит русскому человеку сюрпризы и застает его безоружным и расслабленным. Создается впечатление, что природные силы ополчились против России.
«Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача», — говорил дедушка Мичурин. Сегодня речь не о милостях от природы, забудем это очаровательное заблуждение. Сегодня впору просить природу о пощаде. Леса, реки, птицы, а пуще всего сам человек, мнивший себя хозяином природы, — все грозит принести увечье и несчастье. Почему так получилось, что в XXI веке, исполняя гипнотические мантры об искусственном интеллекте, мы настолько истощили свой человечий интеллект, что читаем мартиролог техногенных аварий привычно, как прогноз погоды?
Пилоты, которые спасли самолет и людей, — герои. Их щедро наградили и теперь, как свадебных генералов, приглашают на всяческие мероприятия. Но не получается ли так, что сладким елеем мы пытаемся заслонить проблему недопустимо высокого уровня техногенных аварий в России? Катастрофы, которые уносят жизни людей, случаются у нас чуть не каждую неделю. Мы награждаем героев и, торжественно и умело помянув жертвы, возвращаемся к привычной рутине, которая грозит новыми жертвами.
Бертольд Брехт сказал, что несчастна страна, которая нуждается в героях. Точно так в бедственном состоянии находится гражданская авиация, где пилоты получают самые высокие государственные награды, будто они летчики-испытатели. Гражданская авиация должна быть максимально удалена от романтики героизма, это социально значимый транспорт и не более того. Однако в мире в среднем на 1 миллион авиапассажиров погиб 1 человек, в США — 0,25, в России — 1,5.
Не секрет, что чайки, сбившие пассажирский самолет, поднялись с помойки, которая находится под крылом аэродрома, всего в 2 километрах от взлетной полосы. Сразу после аварии правительство Московской области стало уверять, что помоек поблизости нет, и только информация от Росприроднадзора о несанкционированной свалке, по поводу которой в 2017 году даже возбуждалось уголовное дело, заставила чиновников примолкнуть.
Если в России упразднены лесники, отвечавшие за сохранность лесов, можно смело предположить, что орнитологи в аэропортах находятся на птичьих правах. Иначе как объяснить, что в Европе и США столкновения самолетов с птицами происходят в 3-5 раз реже, а в России статистика этих происшествий растет каждый год? На каждые 100 тысяч взлетов в России происходит 3,7 подобных казуса, в США — только 1,5. (В США последняя катастрофа с жертвами произошла 10 лет назад, у нас — едва не каждый год, а иногда — несколько.) О современных методах отпугивания птиц, которые разработаны орнитологами, во многих российских аэропортах не слышали. Наука не приносит прибыли, только хлопоты. К тому же последнее время аэропорты были поглощены неизмеримо более важной задачей — подбирали себе имена славных соотечественников. Право же, перед Пушкиным стыдно. Пусть бы его золотой петушок клюнул в темечко авиационное начальство.
Высокий уровень техногенных аварий — неизбежное следствие неуважения к науке, коррупции и падения профессионализма, наплевательского отношения к работе людей, которые заняли свой пост не по способностям, а из кумовства и протекции. Чем больше подробностей узнаешь об очередной катастрофе, тем крепче убеждение — трагедия была запрограммирована. Головотяпство, ротозейство, равнодушие, непрофессионализм становятся нормой жизни. После очередной трагедии думаешь: иначе быть не может, и где еще грохнет?
Избежать катастрофы может только тот, кто считает ее возможной. Но для этого нужна ответственность и интеллект. Эти качества в России в страшном дефиците. Последняя новость — сумасбродный приказ, изданный в Министерстве высшего образования и науки, который предполагает, что каждый российский ученый, вступающий в контакт с иностранным коллегой, должен приходить на встречу, это не сильное преувеличение, с конвоиром, который обязан изъять у ворога все записывающие устройства вплоть до часов. Этот приказ комментаторы сравнивают с порядками, которые царили в эпоху НКВД.
Глубочайшее заблуждение! Для министра Михаила Котюкова великое счастье, что он не застал Лаврентия Павловича. Для Берии важнее всего был результат. И он знал, как добиться результата. Ради результата мог стерпеть вольтерьянство и вольнодумство. Берия спас науку от вторжения полуграмотных идеологов. Берия создал самую эффективную структуру в истории СССР — Спецкомитет, который выполнил Атомный проект и вывел страну в мировые лидеры. Для Берии методы были вторичны. Для современного министра метод — это цель, а результат не важен, и его, в итоге, нет.
Сталинский нарком счел бы работу современного министра саботажем. Достижениями когда-то великая русская наука давно похвастать не может, а редкие и еще не выехавшие за кордон интеллектуалы воспринимаются в элите как чудаковатые лохи, не знающие реальной жизни. Конечно, столь потешным персонажам необходим надзиратель.
Застой в науке, падение технологической дисциплины и рост техногенных аварий — одна цепочка. Бредовый приказ и кукурузное поле — родственники. Перефразируя профессора Преображенского, разруха не на помойке, а в головах. Хорошо бы ошибиться, но впереди у нас новая кукуруза. И новые герои.
