Мне очень не хватает в этой истории подробностей и деталей — поэтому пока возникает слишком много вопросов. Версия, что обыск в «Росбалте» устроили только для того, чтобы сорвать пресс-конференцию ингушских оппозиционеров, кажется мне вычурной, а цель не очень оправдывает средства.
Чего они могли там такого сказать, чтобы устраивать ради срыва выступления обыск. Тогда обыск должен идти непрерывно и во всех местах, где теоретически можно выступать перед прессой. Но версия с клеветой на Усманова — тоже своеобразна.
Клевета — это сообщение заведомо ложных сведений. И я не очень понимаю, зачем вообще нужен в такой ситуации обыск. Они правду, что ли, собираются искать? Или в ходе обыска обнаружат ложь? Если клеветой занимался один сотрудник, можно ли было обойтись без шмона во всей редакции? Разумеется, хитроумный подозреваемый мог хранить сведения не только в своем компе, но и на любом другом в этом офисе. Но он мог хранить их и дома, причем, не только у себя — а у других сотрудников, у друзей или родных. Сколько обысков тогда нужно провести в погоне за клеветой? Сотрудники уголовного розыска требовали пароли от компьютерных устройств, но пароля от клеветы не существует. А реально существует ситуация, при которой в рамках не очень понятного дела парализуется работа целого СМИ, как будто это не информагентство, а группа агентов со злым умыслом.
Впрочем, это обычная практика, когда силовики не особо заботятся о точечном и культурном ведении дела, а просто хватают всех подряд как неводом. А помимо прочего — это, конечно, удобный способ давить на любую редакцию. Я еще раз говорю, что не очень верю в версию с ингушскими оппозиционерами, но что теоретически может помешать остановить работу всего журналистского коллектива под предлогом расследования какого угодно дела, которое касается не всей редакции, а одного сотрудника и всего лишь одного материала? Это, конечно, не закрытие издания или агентства, но это способ давления, метод, позволяющий держать людей в напряжении и ставить им палки в колеса. В любом случае вести себя по отношению к «Росбалту», как к уголовной группе — неправильно. Но российские журналисты уже давно поняли, что работают в не самой сентиментальной стране в мире.
