Выход Сергея Удальцова в политических раскладах, в том числе и протестного движения, мало что меняет.
К сожалению, Левый фронт (и до 6 мая бывший не самым массовым движением) практически разгромлен.
Как политическое явление он и к 12-му году был идеологически малосостоятелен, напоминая своими действиями о ленинской работе про «Детскую болезнь левизны в коммунизме».
А сегодня ЛФ — вообще политическая абстракция и кроме личного качественно-человеческого бренда «Удальцов и узники Болотной», в нем ничего нет.
Новый «Левый блок», сколоченный Пономаревым и его олигархическими партнёрами в РФ под выход Удальцова, занимает антидонецкую и прокиевскую позицию (по-крайней мере, так ее представляет сам Пономарев на Эхе Москвы), и поэтому считаться левым в марксистском, близком Удальцову и старому Левому фронту смысле, не может.
Политический и мировоззренческий дискурс в классическом ЛФ задавали вначале, с момента его основания, разве что Гейдар Джемаль и Борис Кагарлицкий, которые, по разным причинам, так и не смогли сделать ЛФ единой идеологической конструкцией. Их статьи, интервью и дискуссии об идеологии и концепции российского «левого протеста» как союзника международного антиимпериалистического движения (включая исламский протест) — являются выдающимся интеллектуальным достоянием.
Но эти два политических мыслителя были вытеснены из ЛФ именно Ильей Пономаревым, который превратил фронт во главе с несколько политически наивным в ту пору Удальцовым из политического в политтехнологический проект и продал (надеюсь, просто политически ситуативно как конструкцию, а не за деньги) либералам типа Немцова и либерал-западникам типа Пархоменко. Которые, в свою очередь, откупились от режима арестом и разгромом левых, принеся в жертву Удальцова и Развожаева.
Ворон ворону глаз не выклюет. Борьба либералов с режимом — не более чем грызня хищников за тело России — кто из них будет курировать продажу ее составляющих на «мировые рынки». У настоящих левых всегда иные задачи — вернуть к власти народ, а не «лучших людей страны».
Последних левые всегда, по идее, должны хотеть заставить тем или иным способом поделиться с народом захваченными ими ресурсами развития. Иначе они не левые никакие.
Интерес либералов в разгроме левых совпадал с интересом режима в публичном наказании протестного движения. Но не сажать же своих (выходцев из эпохи накопления капитала 90-х за политику)?
Тут и пригодились левые. Они стали жертвой нового элитного консенсуса, прологом к «протесту Навального», который состоялся как внутренняя почти легальная форма усложнения системы постсоветского капитализма и не более.
Попытки Пономарева сконструировать опять Левый фронт как политтехнологию начались незадолго до выхода Удальцова.
Сам Илья Пономарев занял жесткую про-киевскую позицию во время крымских событий и донецкой войны. Удальцов — поддержал крымский российский сценарий и просился из тюрьмы на донецкие фронты для того, чтобы воевать под красным флагом.
Уверен, не будь он в тюрьме — Удальцов сто процентов бы воевал за ДНР и ЛНР.
Поддержка киевского националистического либерал-фашистского режима, запретившего коммунистов и занявшего анти-марксистскую позицию, для Удальцова, в отличие от Пономарева, верится, невозможна.
Сегодня перед Сергеем стоит первоочерёдная задача — не позволить вновь втянуть себя как в игры либералов и либерал-фашистов, так и в игры власти, видящей его послушным критиком Навального.
Для этого Удальцову надо, прежде всего, дать публичный внятный марксистский (а именно этого ждут от Удальцова) анализ украинских событий.
Они — маркер, который невозможно игнорировать.
Если человек сомневается в праве Донбасса на восстание и антифашистскую борьбу (несмотря на всех коллективных нео-белогвардейских Стрелковых и бреда «русского мира»), то он не может называться левым априори.
Даже если он сторонник европейского либерализма — он все-равно не левый и не марксист.
Не может быть левых «за Киев», с учётом того, что и Москва — не левая.
Он — по ту сторону «левого».
Верится, что Сергей выберет правильную сторону.
