В одной из веток предыдущего поста зашёл разговор о том, можно ли было как-то смягчить последствия экономического краха СССР, например, включив нечто вроде НЭП-2. Вот что написал читатель http://megas-archon.livejournal.com/profile» target=»_self» rel=»nofollow»>
megas_archon «Мне кажется, что на каждой развилке можно было сохранять прошлое, двигая страну вперёд – с царем (но только конституционным) и космической ракетной техникой, или с бюстами Ленина и комсомолом и крупнейшими валютными резервами в мире (наподобие КНР). Почему не мог быть НЭП-2 – проблема дефицита и гниющих овощей была бы решена за пятилетку…» Ну и т.д. Я было хотел ответить комментарием на комментарий, но тема эта, думаю, заслуживает более обширного ответа. Что я и делаю, написав отдельный пост, который адресован не столько читателю, сколько более широкой аудитории.
Дело в том, что тема «НЭП-2 мог бы спасти СССР, если бы не Горабчёв» достаточно известна и в той или иной интерпретации время от времени повторяется. Чаще всего эту тему обсуждают люди, которые не очень хорошо себе представляют как функционирует экономика вообще и функционировала экономика СССР в частности. Обсуждая такие темы всегда сложно выбрать язык описания. Я попробую изложить суть проблемы максимально простым языком, чтобы было понятно любому.
Во-первых, не надо впадать в ошибочную идеализацию НЭПа, как универсальной «палочки выручалочки СССР». Что такое НЭП 20-х? Это временный возврат к капиталистическим отношениям в определённой сфере экономики. Но почему стал возможен такой возврат? Да потому что на 1921 года – когда «включили» НЭП, менталитет людей был ещё на все сто процентов менталитетом людей, выросших в условиях свободного предпринимательства. Между 1918 (когда большевики узурпировали власть) и 1921 годами прошло совсем немного времени. И в стране жили всё те же, дореволюционные люди с дореволюционным экономическим менталитетом. Поэтому огромное количество людей сразу же начало делать именно то, что делало до 1918 года, как только начался НЭП. Их не надо было учить, им не надо было ничего объяснять, для них не надо было выстраивать какую-то особую новую систему хозяйственных связей. Надо было им просто разрешить вести себя так, как они вели себя всю жизнь. Именно поэтому НЭП себя так хорошо показал – ну точно так же, как хорошо показывает себя любая экономика, основанная на частной предпринимательской инициативе.
Но оная инициатива есть производная менталитета людей. А к концу 80-х такого менталитета уже не было. Если взять такой социальный слой, как спекулянты и цеховики, то а) они были достаточно малочисленным слоем и б) они обладали сильно криминализированным сознанием – а было очень опасной штукой. Люди, которые в условиях СССР занимались в рамках «чёрной экономики» частным предпринимательством, изначально осознавали себя нарушителями закона и потенциальными уголовниками (пусть даже они не примеряли на себя такое название, но прекрасно знали, что за ними охотится милиция).
Это формировало их менталитет и он во всей красе проявил себя в начале 90-х, когда наступила полная свобода для частного предпринимательства и именно эта часть бывшего советского общества была в первых рядах «новой экономики». Но других-то и не было. Ну может тоже совсем уж незначительный процент тех, кто продавал цветы и фрукты в рамках очень узкого советского разрешённого коридора возможностей частной инициативы. Но это был совсем узкий коридор – фрукты/овощи, цветы, семечки, мелкая кустарщина, продажа своей, выращенной за зиму в подсобном хозяйстве, свиньи на рынке. Даже просто получить лицензию на то, чтобы за деньги на машинке дома шить людям одежду – это уже надо было сто кругов ада пройти (в фильме «Огарёва, 6» есть характерный эпизод, иллюстрирующий данную ситуацию). Так что почти никто таких лицензий не получал и все, кто дома на машинке шил за деньги для людей – были уже под ударом уголовного кодекса.
Нередко приходится слышать: «а вот были артели, особенно при Сталине». Но кооперативы и артели – тут вообще «не в кассу», как говорится. Люди, которые рассуждают сегодня о якобы возможной альтернативе в виде артелей и кооперативов, не понимают сути советской экономики. В СССР все предприятия и учреждения, вне зависимости от формы собственности, являлись элементами советского хозяйства с его директивной плановой моделью развития. Там не было никакой частной инициативы – а именно она, эта частная инициатива, является двигателем экономики. Например, советские колхозы (как наиболее массовые элементы советского коллективного хозяйствования) не были государственными структурами. Однако они были очень жёстко вписаны в советское планово-директивное хозяйство и были обязаны точно также выполнять госплан, как и любое советское госпредприятие.
То есть разница между колхозом или артелью с одной стороны и госпредприятием с другой заключалась лишь в том, что в артелях/колхозах люди могли получать какие-то дополнительные выплаты в случае получения плановой прибыли, а на госпредприятиях оплата работы сотрудников никак не была связана с прибылью как таковой (скажем, сдельщина на заводе была связана с количеством изготовленных деталей, а не с гипотетической прибылью предприятия). Вот и вся разница. А для экономики в целом совершенно не играл никакого значения тот факт, что несколько десятков работников небольшой артельной фабрики по производству, скажем, тапочек, получают зарплату выше, чем получают работники на аналогичной госфабрике. Это для экономики страны в целом было совершенно не существенно.
Существенным для экономики может быть – и тут с марксизмом я не спорю – только форма собственности на средства производства. А таковая форма может быть либо а) частной, либо б) коллективной, либо в) государственной.
В некоторых секторах экономики коллективная собственность даёт позитивные результаты. Что это за сектора? Это сельское хозяйство. Вот в с/х коллективная собственность (кооперативы, ну или те же колхозы) способна на равных конкурировать с частником. Но в промышленном производстве коллективная собственность на средства производства не только не имеет каких-то существенных преимуществ, а, наоборот, является тормозом, а то и приводит к разрухе.
Вспомним два лозунга, под которыми большевики шли в Гражданскую войну: «Земля – крестьянам» и «Фабрики – рабочим». Первый лозунг был абсолютно антимарксистским и был взят большевиками у эсеров просто популизма ради. Большевики никогда не планировали наделять крестьян полноценными земельными наделами, превращая их в крепкого частника на земле. Но интересен в контексте темы второй лозунг – «Фабрики – рабочим». Что случилось с ним? А его к 1921 году просто выкинули. Ибо в самом начале большевики в самом деле ввели коллегиально управление заводами рабочими комитетами. Это привело к полному хаосу и тотальному краху производства. Не Гражданская война как таковая стала причиной того, что экономика большевиков рухнула, а реализация лозунга «фабрики – рабочим». Именно поэтому для спасения экономики и был введён НЭП. И – о чудо! – экономика вздохнула и не просто задышала, а пошла ускоренно вперёд.
Правда далеко не ушла – в 1929 году НЭП был свёрнут, началась 1-я пятилетка, результаты которой не сильно вдохновили Сталина, начался массовый поиск золота для закупки западной техники и целых производств, выколачивание из крестьян зерна, как единственного, что СССР смог массово предлагать нга экспорт после того, как выключил НЭП, массовый голод крестьян, массовые смерти от голода и т.д. и т.п.
Но я сейчас не про голод 30-х. Я про то, что из всех трёх видов собственности на средства производства (частная, коллективная, государственная) каждая хороша в своём секторе.
Государственная – сто очков вперёд даст в тех секторах экономики, которые требуют гигантских инвестиций на десятилетия вперёд. Государство может поставить задачу протянуть через тысячи километров железную дорогу и десятилетие за десятилетием тратить на это дело огромные средства, направляя материальные и человеческие ресурсы, и довести дело до конечной цели. С другой стороны, на примере тех же САСШ конца XIX века мы видим, что когда государство ещё слишком слабое, то и частная инициатива легко справляется с такими задачами, как, например, прокладка транснациональной железнодорожной линии.
Или тот же космос. Во второй половине XX века только государство могло потянуть такую вещь, как космические исследования. Да и то не каждое государство, а только сверхгосударства. СССР и США вкладывали огромные средства в космическую гонку. И до сих пор выход человека в космос и спуск на лунную поверхность – непревзойдённая точка высших достижений, на которые способно государство, если ставит перед собой сверхцель. Однако наличие такого проекта, как SpaceX показывает, что и в этой сфере частной инициативе доступно многое. Впрочем, в гонке на сверхдалёкие дистанции с огромными капиталовложениями – государство пока вне конкуренции. Впрочем, о космосе – чуть ниже.
Ну а коллективная собственность? Тут тоже вопросов нет. Сельскохозяйственные кооперативы эффективны в такой сфере, как, например, виноградорство. Однако ни один кооператив пока что не доказал, что может быть более эффективным, чем фермер, работающий в этой же сфере. Поэтому эффективность кооперативов (колхозов) по сравнению с частным предпринимательством в сельском хозяйстве – исключительно социальная. Если взять какой-то фрагмент сельской территории, то конечно людям, живущим на ней, психологически приятнее считать, что они работают не на какого-то дядю, а на самих себя. (Хотя, если этот «какой-то дядя» такой, каким он предстаёт в фильме «Укрощение строптивого» в исполнении Адриано Челентано, то может это и не так уж грустно.) Но при прочих равных условиях человек не любит считать, что работает на некоего «хозяина». Поэтому работа в кооперативе рядовому работнику приятнее. К тому же и общее распределение прибыли. Вот этим кооператив в сельском хозяйстве имеет большие преимущества, чем частное владение. Однако экономических преимуществ нет никаких.
Ну и наконец – частная собственность на средства производство. Если первые два вида собственности в СССР существовали (львиная доля была у государства, но в сельском хозяйстве изрядная доля была коллективной – колхозы), то частной собственности на средства производства в СССР не было вообще. Она была попросту запрещена и любые разговоры о том, чтобы ввести частную собственность, были приравнены к преступной антисоветской деятельности.
Я заостряю внимание на этом аспекте в первую очередь тех, кто наслушался разговоров про «советские артели», исходящих от разного рода петрушек, в экономике обычно не разбирающихся, а разбирающихся в режиссуре посредственных спектаклей или в тому подобных, не имеющих отношения к реальности практик.
Так вот, повторю, артель, как форма коллективной собственности, не имеет никакого – даже самого малого – отношения к частной собственности на средства производства. Но только частная собственность на средства производства является двигателем экономики. Почему это так?
Вот иногда слышны такого рода рассуждения. Мол, если наша экономика, мягко говоря, далека от идеала, то давайте снова придумаем какой-нибудь сверхпроект, типа освоения Марса, и мол этот сверхпроект, который потребует огромных средств и большого числа занятых в процессе работников, может продвинуть экономику страны.
Люди, так рассуждающие, об экономике имеют весьма туманное понятие. Дело в том, что космический сверхпроект не только не продвигает экономику вперёд, а, напротив, является сильно разорительным для экономики страны. Никто до сих пор не опубликовал стоимости проекта «Юрий Гагарин». О том, как он ударил по экономике страны можно судить лишь опосредовано – в 1962 году в Новорчеркасске случились народны волнения из-за ухудшившейся ситуацией со снабжением продовольствием. В итоге была даже расстреляна демонстрация рабочих. Только очень неумный человек может считать, что 12 апреля 1961 года (полёт Гагарина) и 2 июня 1962 года (расстрел рабочей демонстрации в Новочеркасске) между собой никак не связаны. А связь прямая и сугубо экономическая. И эта связь наглядно демонстрирует, насколько обременительными для экономики государства являются космические программы.
Сколько стоила советская космическая программа по запуску первого человека в космос нам неизвестно. Зато известно, во что обошёлся Проект «Меркурий» (период 1958-63 г.г), которая обеспечила задачу доставки американского астронавта на орбиту Земли. Общая стоимость этой программы – 277 млн долларов США (что соответствует 1,6 млрд долларов США 2010 года). В общей сложности над программой работали 2 млн человек. А программа «Аполлон» обошлась на порядок выше – 20 млрд долларов в ценах 70-х годов. Или программы «Союз-Аполлон». Только американская часть стоила 245 млн долларов (в тех ценах). Так что можно примерно представить, сколько она обошлась СССР (пруф). Позднее расходы только возрастали.
На графике: сумма, выделенная НАСА администрацией Буша в период с 2004 по 2010 год, и просьбы Обамы на 2011-2015 годы.
Чтобы примерно представить, что могли означать эти цифры для СССР, нужны какие-то советские цифры для масштабного сравнения. Их я возьму из Постановления № 403 от 25 октября 1948 г. «О мероприятиях по ускорению восстановления Севастополя». Чтобы можно было сравнить советские рубли с долларами США, напомню, что после денежной реформа 1947 года (отмена «червонца»), 1 доллар США стал стоить 4 рубля (пруф). Итак, как Сталин (подписавший постановление 403) оценивал восстановление Севастополя? Читаем:
«1. Закончить восстановление Севастополя и главной военно-морской базы Черноморского флота в течении ближайших 3-4 лет.
2. Выделить для восстановления Севастополя на 1949-1952 гг. 1523 млн. рублей капиталовложений, в том числе:
а) на восстановление города (жилого фонда, культурных учреждений, объектов здравоохранения и коммунального хозяйства) 414 млн. рублей;
б) на восстановление военно-морской базы 700 млн. рублей, в том числе на строительство жилых домов, казарм, служебных и культурно-бытовых учреждений — 200 млн. рублей;
в) на восстановление промышленных предприятий и транспорта 409 млн. рублей…»
Поделив общую сумму (1523 млн. рублей) на 4 получим, что на восстановление Севастополя в месте с базой флота (по сути, полностью разрушенных после войны), выделялось 380 млн долларов. Для установления зависимости доллара США 1950 года по сравнению с долларом США 1960 года используется коэффициент 0,78. И если разделить 380 млн долларов США (сумма, выделенная на восстановление Севастополя) на 0,78, то в ценах 1960 года (середина выполнения Проекта «Меркурий») это будет 487 млн долларов США.
А если посмотреть на стоимость восстановления Севастополя без восстановления военно-морской базы (которое обошлось в 700 млн рублей), сложив только стоимость восстановления (а фактически – строительства почти заново) инфраструктуры города и промышленности, то имеем: 823 млн. рублей 1948 года, что составляет примерно 205 млн. долларов США в ценах 1948-50 г.г. или примерно 263 млн. долларов США в масштабе цен 1960 года. Если сравнить их с 277 млн долларов, потраченными на проект «Меркурий», то мы можем себе составить примерное представление о масштабе затрат на космос.
То есть то мы имеем? Полное послевоенное восстановление такого города, как Севастополь, со всей его инфраструктурой и промышленностью (за исключением военно-морской базы) обошлось СССР примерно столько же, сколько США обошёлся проект «Меркурий» (даже длительность одного и другого процесса была примерно одинаковой – около 4-5 лет). И это ещё следует учесть, что проект «Меркурий» был значительно дешевле советского космического проекта, высшим достижением которого стал полёт Юрия Гагарина. И также следует отметить, что в советской космической программе вообще очень сложно отделить гражданскую составляющую от военной (создание ракеты-носителя для ядерных боеголовок было главной целью программы, которая попутно решила задачу вывода первого спутник и полёта Гагарина).
Вот что такое стоимость космических исследований. В этой связи у меня вопрос к тем, кто думает, что новая амбициозная космическая программа каким-то чудом может дать толчок к развитию экономики страны: каким образом программы, всего за несколько лет безвозвратно сжирающие суммы, достаточные для строительства целого города на несколько сотен тысяч жителей, могут оздоровить экономику страны? Даже для США все эти амбициозные программы были весьма обременительны для экономики.
Причём надо учитывать, что США, в отличие от СССР, сразу же старались удешевить свои разработки путём активного привлечения частного бизнеса. Самый известный пример – компания Motorola, которая буквально с первых шагов проекта «Меркурий» была привлечена для создания радиооборудования (начиная с запуска Explorer-1 31 января 1958 года), чем и занималась в последующие десятилетия, в том числе в программе высадки на Луну.
На основе своих разработок, появившихся в ходе работы на NASA, Motorola запустила в жизнь ряд своих гражданских проектов, включая тот, которому суждено было изменить нашу жизнь – проект гражданской мобильной связи. Но совершенно очевидно, что Motorola не смогла бы этого сделать, если бы не была частной компанией, и в США не было частного предпринимательства. Именно поэтому, кстати, меня всегда умиляют рассуждения некоторых членов «клуба любителей СССР» о том, что мол в СССР тоже были свои наработки мобильной связи. Быть-то они были (естественно что были – без этих наработок невозможно было бы запускать в космос корабли), однако они так и остались секретными военным наработками, которые не могли никак быть внедрены в обычную жизнь из-за отсутствия в СССР соответствующих условий (отсутствия частной собственности на средства производства).
Чисто для смеха риторический вопрос: почему бы, например, какой-нибудь советской артели, выпускавшей прорезиненные тапочки на вывезенном в 1945 году из Германии оборудовании, не взять, да не создать на основе наработок космической программы СССР устройства мобильной связи или другие полезные ништяки? Ау? Что-то не слышу ответа. Вот то-то.
И, кстати, компания Motorola ведь не появилась в ходе проектов «Меркурий» или «Аполлон». Нет, она появилась ещё в 1928 году, как частное предприятие. Причём эта компания появилась сразу, как компания в сфере Хайтека (как сказали бы сейчас). Сначала компания выпускала выпрямители тока, позволяющие подключать радиоприёмники к бытовой электропроводке. Затем компания переключилась на производство радиотехники для автомобилей (личных автомобилей, замечу) и уже в 1930 году создали первый образец автомобильного радиоприёмника. Затем пустили его в продажу, дав приёмнику название «Motorola». Эти радиоприёмники стали настолько популярными, что в итоге торговая марка стала названием всей компании. К 1940 году Motorola выпустила первые портативные рации (которые стали использовать в том числе и государственные структуры). К 1947 году Motorola стала производить и продавать также и телевизоры. В 1955 году Motorola открыла собственную исследовательскую лабораторию.
На фото: реклама портативного Hi-fi проигрывателя пластинок компании Motorola, 1957 год.
То есть в случае с Motorola мы видим, что не государственные космические программы дали старт новой бизнес-компании, а, наоборот, государство, с целью удешевления своей амбициозной космической программы, пригласило к участию частный бизнес – одного из флагманов радиопромышленности с собственными мощными наработками и лабораториями.
Но я немного увлёкся космосом. Просто а) я люблю всё, что связано с космосом и б) на этом примере хорошо видна вся нелепость идеи о том, что амбициозные космические проекты сами по себе каким-то образом могут развивать экономику страны.
Люди просто путают развитие науки и техники с развитием экономики. Поэтому им кажется, что если космические программы способствуют интенсификации научных разработок (что бесспорно), то это само по себе каким-то образом (непонятным и туманным для сторонников этой идеи) повлечёт за собой интенсификацию развития экономики.
Ну а как же способствует развитию экономики пресловутый частный бизнес и частная собственность на средства производства?
Чтобы не читать тут долгих лекций по экономике, скажу упрощённо – каждое частное предприятие является точкой экономического роста. Суть экономической деятельности любого такого предприятия – рост прибыли. Рост прибыли – это, в сущности, увеличение суммы на лицевых счетах предприятий. Увеличение сумм на счетах всех частных предприятий год от года и двигает экономику. Справедливо и обратное – разорение частных предприятий (уменьшение или даже обнуление сумм н из лицевых счетах), бьёт по экономике.
Экономика, функционирующую на принципах частного предпринимательства и частной собственности на средства производства, можно уподобить набухающему дрожжевому тесту, а дрожжевые клетки – это как раз частные предприятия.
В этой связи понятно, кстати, что экономика, в которой существует большое количество предприятий малого и среднего бизнеса, куда устойчивее экономики, основанной на компаниях-гигантах. Экономические гиганты по сути перестают быть предприятиями частного бизнеса, стремясь к сращиванию с государственными структурами. И в итоге порождают вопрос: А чем, собственно, они лучше или эффективнее государственных структур? Да по сути – уже ничем. Крупные корпорации это уже не дрожжевые клетки. Но это уже несколько другая тема.
Так вот возвращаясь к эффективному НЭПу 20-х годов прошлого года и невозможности использовать ту же стратегию к конце 80-х для спасения экономики СССР.
В основе каждой «дрожжевой клетки» экономики находится энергичный человек с менталитетом предпринимателя. Этот человек, пользуясь предоставленной экономической свободой, начинает создавать колебания экономического пространства, которые можно уподобить действию дрожжевой клетки на тесто. Продолжая аналогию, можно сказать, что для того, чтобы тесто «поднялось», в него нужно добавить достаточное количество живых дрожжей. Если добавить недостаточное количество – тесто просто не поднимется. Точно также и в экономике. «Дрожжевых клеток» – то есть людей с экономическим предпринимательским менталитетом, должно быть достаточно. Экономическое «тесто» не поднимется, если таких людей недостаточное количество.
В 1921 году в РСФСР (и других республиках будущего СССР) было достаточное количество «дрожжевых клеток» – далеко не все убежали из страны или погибли в ходе Гражданской войны. Строго говоря, всё население того периода ментально ещё находилось в дореволюционном экономическом пространстве. Поэтому как только запреты были сняты, тысячи «дрожжевых клеток» сразу начали действовать, создав благоприятный экономический эффект в советской экономике.
А вот в конце 80-х в СССР уже не было достаточного количества «дрожжевых клеток экономики». Поэтому на их основе никакого нормального теста взойти не могло. Это совершенно не понимал Горбачёв и его советники, которые пытались включить НЭП-2. Этого совершенно не понимали демократы-реформаторы (Собчак, Гайдар, Чубайс, Немцов и Ко). Они совершенно механически усвоили доктрину экономики, основанной на частном предпринимательстве (а в голове-то у них всё равно сидели лекции по коммунистической политэкономии и Маркс с его прибавочной стоимостью). Но не понимали (или не хотели понимать), что такую экономику «поднимает» вовсе не соответствующее законодательство, а наличие в стране достаточного количества «дрожжевых клеток», которых в СССР разумеется не могло быть в достаточном количестве. И основная их вина заключается в том, что они попытались лобовым кавалерийским наскоком решить ту проблему, которая могла быть решена лишь десятилетием (минимум) селективного разведения новых «дрожжевых клеток». В итоге «тесто» не взошло. А пирог, который позднее выпекли на основе такого текста, оказался несъедобным.
Ну и в финале выскажу свою точку зрения на то, как требовалось перейти от советской экономики к нормальной экономике, основанной на частном предпринимательстве.
Разумеется, из всего вышесказанного следует только одно – в 1991 году ни в коем случае нельзя было включать либеральную экономику. Наоборот, социалистическая система должна была быть сохранена на какой-то период – примерно 20-25 лет. За этот период надо было бережно взрастить новые «дрожжевые клетки» будущей экономики. Причём в прямом смысле – сделав основой этих «дрожжевых клеток» тех, кто родился в конце 80-х – начале 90-х годов. А на этот период требовалось самое широкое развитие системы «совместных предприятий» (СП) – то есть организаций с совместным капиталом. Как раз именно СП дали весьма ощутимое развитие компьютерной отрасли в конце 80-х. Но длилось это недолго и к началу 90-х эти СП куда-то потихоньку исчезли. Да и, строго говоря, с самого начала (постановлениях ЦК КПСС Совета Министров СССР от 19 августа 1986 года № 991) эти СП в СССР закрывали лишь очень небольшой перечень сегментов экономики.
В идеале же изрядная часть советской промышленности категории Б должна была быть переведена в режим СП, а уж торговля и сервисы – стопроцентно. Первоначально эти СП должны были быть частно-государственными (частный западный капитал и государственный отечественный), но постепенно они должны были замещаться частно-кооллективными (частный западный капитал и коллективный отечественный), а затем и в чистом виде частными (частный капитал и западный, и отечественный). Примерно в начале 00-х эти совместные предприятия должны были начать замещаться уже полностью отечественными частными фирмами (разумеется с учётом экономической конъюнктуры и целесообразности). А примерно к 2015 году в стране должно было уже появиться достаточное количество «дрожжевых клеток» и государство должно было бы запустить массовую программу по переводу всего сегмента экономики, ориентированного на людей, на рельсы отечественного малого и среднего бизнеса.
Но эти реформаторы 90-х упустили свой шанс войти в историю настоящими так сказать благодетелями, которых будут с благодарностью помнить и через века. Всё что они сделали – это опорочили саму идею частного бизнеса и экономики частного предпринимательства. В итоге имеем то, что имеем.
Но, кстати, то что я кратко описал, вовсе не поздно начать и сейчас. Конечно, начнись это в 90-х, история нашей страны пошла бы по куда менее драматичному сценарию. Увы, этого не случилось. Но ещё не поздно.
