Когда в Москве завоняло вдруг то ли серой, то ли сероводородом, многие люди примерно денек повозмущались по тому поводу, что МЧС не доложило немедленно, что именно и где именно взорвалось, насколько это опасно и где выдают противогазы. Повозмущались да и перестали, так и не получив никаких внятных объяснений.
Начались дела поважнее. Путин полетел к антиподам и там, на другой стороне Земли погладил коалу, а потом, как школьник, слинял с последнего урока. Важно, конечно, было обсудить, значит ли это, что Россия при Путине — великая страна или наоборот. Вот и обсуждали. А про воздух недосуг было как-то обсуждать.
Потом телеведущий Леонтьев показал по телевизору нарисованный самолетик. Весь народ бросился обсуждать, на стол ли теперь руки или не на стол, а про воздух забылось как-то, хотя, казалось бы, даже нарисованные самолетики на существование воздуха как-то намекают.
А уж когда стали закрывать радио «Эхо Москвы», тут уж даже я не выдержал, стал переживать и следить за процессом. Потому что радио «Эхо Москвы» я слушаю примерно по часу каждый день, и это важный для меня информационный ресурс.
Но дышу-то я примерно двадцать раз в минуту. Как это так могло случиться, что судьбою радиостанции, которую даже фанаты слушают время от времени, все мы живо интересуемся и поделились на сочувствующих и злорадствующих, а состояние воздуха, которым мы дышим ежесекундно, интересно нам только тогда, когда уж совсем начинает вонять? Кто это так расставил приоритеты?
Проведите небольшой эксперимент. Попросите кого-нибудь безжалостного и сильного зажать вам рот и нос и ни за что не отпускать, даже если вы будете брыкаться.
Я утверждаю, что секунде на десятой вам станет все равно, обнимал ли Путин коалу и когда покинул саммит. А на пятнадцатой секунде вам станет все равно, платит ли Порошенко пенсии в Донецкой области.
(Держи, мужик, держи! Зажимай нос и рот, не отпускай!)
Секунде на двадцатой возможное закрытие «Эха Москвы» покажется досадным, конечно, но не самым актуальным событием.
На тридцатой секунде без воздуха восемьдесят пять процентов населения страны согласится отдать обратно Крым, если за это дадут воздух.
Кажется, эксперимент можно не продолжать.
Поймите, пожалуйста, я не считаю все вышеперечисленные проблемы маловажными. Без сомнения, следует разоблачить нарисованный самолетик. Очень полезно бывает обсуждать правила поведения президентов на международных саммитах. Мне до слез жалко «Эха Москвы», где работает много моих друзей.
Но воздух важнее. И я, вот хоть убейте меня, не понимаю, почему мы все время обсуждаем Путина и так редко обсуждаем воздух. Возможно, есть в стране отдельные люди, которые всерьез думают, будто дышат Путиным. Но, полагаю, описанный выше эксперимент способен отрезвить таких людей примерно за тридцать секунд.
На мой скромный взгляд, воздух — это главная вещь, которой надо интересоваться. Потом идет вода. Потом — еда. Потом — здоровье детей. Потом — всех остальных здоровье. Потом — образование… Если я продолжу список, то Путин, обнимающий коалу, впервые появится страницы через три.
Я всерьез полагаю, что своим вниманием к неважным вещам и своим небрежением к вещам важным мы сами и приучили МЧС к тому, что нету никакой необходимости немедленно информировать население про то, чем отравлен воздух.
(Или какие-то злодеи намеренно отравляют воздух таинственным ядом, чтобы мы почаще думали про всякую ерунду и с полуслова набрасывались друг на друга из-за ерунды ругаться?)
Валерий Панюшкин
Источник: snob.ru
